Опубликованное 21 апреля письмо Алексея Навального из тюрьмы наделало в российской оппозиции немало шороху. Русскоязычный Twitter, как всегда, устроил баталии: уже в комментариях под самим постом развернулся спор о том кому, за что и почему должно быть стыдно. Единственную адекватную реакцию в этой истории продемонстрировал, пожалуй, Михаил Ходорковский, которому письмо и было посвящено. Он спокойно изложил свой взгляд на произошедшее, предложив Алексею "встать плечом к плечу", несмотря ни на что. Этот сюжет навёл меня на мысли о плачевной истории российских оппозиционных сил, начавшейся ещё в 1990-е годы.
Ещё при Борисе Ельцине оппозиционеров начали пытаться выбросить из российского медиапространства, а в 2000-е это всё-таки удалось. Любая реальная (а не вылупившаяся в лаборатории Суркова) оппозиция была вынуждена перебраться в интернет. До какого-то момента это даже могло играть ей на пользу, ведь со временем выяснилось, что это не русские оппозиционеры выброшены в интернет, а медиапространство России до него ещё не доползло. К несчастью, как мы знаем, со временем до него добрались и умы отечественных "верхов", осознавших, что виртуальная реальность им с их мечтами об имперском величии генетически ближе, чем реальная действительность.
Понимал ли кто-то ещё тогда, на ранних этапах развития России, что социальные сети, интернет-ресурсы и прочее – это реальная сила? Конечно, нет. Оказавшись внутри революции, вообще можно не понять, что это оно. (Вспомним декабрь 1991, когда многие всерьез думали, что ничего страшного не случилось, ведь СНГ – это новая форма СССР). Более того, ни одна технология не может сделать наш мир лучше автоматически: она его меняет, но не улучшает априори. Когда американский изобретатель Эли Утни создал машину "хлопок джин", он сделал сферу производства хлопка настолько выгодной, что постепенное и естественное отмирание рабства на американском Юге стало невозможным.
Точно так же вышло и с русским интернетом. Методы, с помощью которых власть обыгрывала оппонентов до её ухода в сеть, никуда не исчезли. Они перекочевали в интернет вслед за ней. Например, само понятие "оппозиция" как негативный ярлык для всех политиков, открыто несогласных с президентом и его курсом, возникло ещё в тех же 1990-х. Круг оппозиционных партий тогда был весьма широким, и объединить этих людей было трудно даже их лидерам. Однако удобная мысль, что есть "власть" и есть "оппозиция", создавала некую иллюзию баланса сил между президентом с 5% рейтинга и политиками, получившими парламентское большинство. При Владимире Путине этот ярлык лишь доработали. Противником выдуманного Глебом Павловским "путинского большинства" оказалась "внесистемная оппозиция": неадекватная, конфликтная и при этом до маргинальности непопулярная. Для желающих же всё-таки раз в 4 года показать недовольство была выдумана стабильная и щедро профинансированная Кремлём "системная оппозиция".
В интернете все эти истории о конфликтах внутри либеральной оппозиции получили дополнительное подкрепление благодаря той невероятной публичности, которую он нам открыл. Власть этой публичности над умами, об опасностях которой ещё в 1980-е предупреждал социолог Зигмунт Бауман, сегодня играет с нами особенно злобно. Мы все оказываемся на сцене и мечтаем об идеальной политической биографии, аналогичной "житию" Ленина в СССР: родился необычным, сделал всё правильно, умер. Каждое действие и каждое слово будет зафиксировано. При этом каждый недовольный подписчик, простой тролль или даже провластный бот может устроить срач у тебя в комментариях. Хорошо в этой ситуации разве что Владимиру Путину, который, насмотревшись теледебатов 1990-х, так испугался медийности, что до сих пор про интернет говорит не иначе, как "мне включили". Своей опорой он сделал различных лоббистов, чиновников и не слишком совестливых "селебрити", любящих обстряпывать свои вопросы тихо. Каким же образом должна была объединиться полумифическая "оппозиция", состоящая, на самом деле, из очень разных сил и объединённая лишь общим кремлёвским ярлыком, непонятно. Вчера "оппозицией" называли либералов, позавчера ей были "коммунисты", а сегодня уже идут речи о том, что "оппозиция" – это "рассерженные патриоты" Стрелкова.
Возможно, я скажу удивительную для кого-то вещь, но конфликты в политике – это нормально. В этой сфере сталкиваются мировоззрения и целые идеологии. Это прекрасное минное поле в любой стране, особенно если учесть, что политики каждый день высказываются по миллиону инфоповодов. Однако мнимое единство путинских бюрократов и прихлебателей, больше смахивающих на роботов, уж больно "профессионально" выглядело в 2000-е на фоне споров в среде, где ещё осталось нечто живое. Представление о возможной полезности спора в те годы резко выветрилось из российского общества как нечто лишнее… А зря.
Поклонникам отечественных оппозиционных сил надо смириться с крамольной мыслью, что претензия, даже в твой собственный адрес – это нормально, и перестать требовать от людей гонок за белыми пальто. Алексей Навальный может требовать наказания для бывшего провластного пиарщика и поддерживать этим шагом опытных активистов, а Михаил Ходорковский может таких пиарщиков нанимать и защищать. Это никак не влияет на сущностную деятельность политиков и их взгляды – лишь демонстрирует избранные ими разные стратегии. В любом случае, если искомый пиарщик в чём-то и виноват, то решать это может только суд, а до него дело дойдет не раньше Прекрасной России будущего. Сначала её придется построить.