За последние полтора года войны различные теории Прекрасной России Будущего вырастали, как грибы. Были выдвинуты десятки версий того, как же конкретно она должна наступить. Кто-то даже утверждал, что все мы будем жить в новой стране к 1 января 2023 года, что оказалось явным преувеличением. Однако сейчас в рядах отечественных либералов явно начинает сквозить уныние: спустя столько времени возжажданная утопия так и не появилась. Невольно возникают неприятные вопросы о том, возможна ли она в принципе.
Понятно, что в этом вопросе я ничего знать не могу, однако в целом мой взгляд на него навеян старым интервью политолога Александра Кынева. Политическая система сегодняшней России, по Кыневу, похожа на бетонную стену – и это правда так. Но при этом она максимально искусственна.
Россия чрезвычайно разнообразна. У Владимира Путина ушло 20 лет на создание такой системы, которая могла бы сгребать общество под одну гребенку. Сложившуюся политическую систему удаётся сдерживать за счет множества факторов: пропаганды, репрессий, единства федеральной элиты, отдельных договоренностей на разных уровнях системы и так далее. Малейшее же ослабевание федерального центра (например, в случае смерти лидера) неминуемо должно открыть самые разнообразные окна возможностей.
Однако этот весьма оптимистический ответ лишь провоцирует новые вопросы. Допустим, что мы все можем назвать хотя бы пару-тройку оппозиционных и либеральных политиков федерального уровня, причем как эмигрантов, так и внутри России. Но с чего мы вообще взяли, что этих людей кто-то поддержит? Невероятно, но факт: у российских граждан сохраняется запрос на перемены в обществе: не менее 1/5 их части остаются сторонниками либеральных идей, а большая часть хотела бы высокого уровня жизни и заботы государства о себе, но в имеющихся условиях вынуждены выбирать из того, что есть. Более того, ещё в августе 2022 года глава "Левада-центра" Лев Гудков предсказал, что центральная власть в скором времени начнет терять возможности качественно управлять ситуацией: низы просто не могут выполнить все хотелки верхов и начинают симулировать их исполнение. Это означает начало медленного процесса разложения самой структуры вертикали власти. Исполнение этого прогноза мы можем видеть на примере резкого взлета таких фигур, как Евгений Пригожин.
Однако далее возникают новые вопросы. Кто сказал, что этого достаточно хотя бы для относительной победы кого-либо из оппозиционеров в будущем? Кто сказал, что мы не повторим сценарий предыдущего раунда российской демократизации? Проснувшиеся было в 1990-е политические институты ещё не имели поддержки гражданского общества и заснули опять – и, когда гражданское общество в 2010-х начало формироваться без прикрытия этих институтов, его тут же стала подавлять слетевшая с катушек власть. Особенно остро эти вопросы возникают в связи с тем, что в числе потенциальных противников отечественной либеральной оппозиции могут оказаться не только люди из Клуба рассерженных патриотов Игоря Стрелкова, но и те же вагнеровцы? В попытках ответить на эти вопросы ломаются копья, а многие просто предпочитают не думать о них, боясь не найти для себя ответ.
Ирония же заключается в том, что, на самом деле, мы серьезно недооцениваем уровень самоорганизации в российском обществе, а если точнее, то в его либеральном сегменте. Достаточно сказать, что в России остались такие несомненно самоотверженные люди, как политик Борис Вишневский, правозащитница Светлана Ганнушкина или многие журналисты "Новой газеты". С ними же остались тысячи низовых активистов и еще больше простых жертвователей, денег которых не столь давно начали опасаться в Государственной Думе. Не хуже демонстрируют себя и эмигрантские сообщества России за рубежом. Вынужденные релоцироваться журналисты и сотрудники НКО в большинстве своем продолжают работу, хоть им и приходится крутиться по полной. Продолжает оказывать юридическую помощь частично релоцировавшаяся "Агора". Создал за границей свою службу помощи раскритикованный в начале войны со всех сторон Илья Красильщик. Отличной демонстрацией солидарности стал завершившийся 12 июня благотворительный марафон в пользу российских политзаключенных, в котором приняли участие многие оппозиционные силы. Им удалось собрать для политзаключенных почти 35 миллионов рублей.
Россиян можно обвинять в конформизме, но их нельзя даже близко сравнить с крестьянской Российской Империей. Таким обществом невозможно управлять с помощью военной диктатуры из мечт Игоря Стрелкова или сделать из него failed-state под управлением ЧВК. В этом смысле не перестает поражать какая-то совершенно фантастическая некомпетентность псевдопатриотических сил во всех сферах, не связанных напрямую с убийствами. Все эти люди с оружием, еще не так давно смеявшиеся над мирными митингами или петициями, сейчас записывают видеообращения и собирают подписи. При этом, сталкиваясь с любой проблемой, они повышают ставки: ищут врагов во власти, подрывая авторитет начальства, предлагают самые насильственные и банальные меры, вроде мобилизации экономики по образцу Великой Отечественной. (Хотя новости о протестах на заводах уже дают о себе знать без всякой чрезвычайщины). Прекрасна по всем параметрам история о том, как вечно недовольный снабжением армии Стрелков не смог обеспечить обмундированием всего один добровольческий отряд. Такие люди могут лишь делегитимировать и разрушить государство бессмысленным насилием, как о том писала Ханна Арендт. Строить государство и заботиться о жизни граждан такие люди в принципе не приспособлены.
Можно без сомнения сказать, что весь подъём политического активизма, просвещения и волонтерства, случившийся в России в 2010-х, не ушел в песок. Сегодня мы имеем куда более сильный и сплоченный слой эмиграции, как внешней, так и внутренней, чем это было во второй декаде XX века. При этом опорой власти оказываются люди, не способные сформулировать мало-мальски конструктивную программу действий и не знающие ничего, кроме войны, на которой построить стабильную политическую систему невозможно. Мы наблюдаем невиданные ранее усилия по сплочению российской оппозиции за рубежом и в целом ей есть, чем гордиться. За прошедшее время она прошла огромный путь. Существует идея, что политика XXI века будет максимально прагматичной, основываться на решении конкретных жизненных проблем. В этом случае нет оснований сомневаться в том, что российских либералов ожидает большое будущее.